Иван Билибин. Возвращение

Блокада Ленинграда — одна из самых величественных и трагических страниц Великой Отечественной войны. В наши дни обращение к памяти Ленинградской блокады, длившейся 872 дня (8 сентября 1941 г. – 27 января 1944 г.), в том числе к ее образам в искусстве, не только не утрачивает актуальности, но приобретает особое значение. Исключителен масштаб трагедии блокады, исключительна и духовная сила нашего народа, явленная в преодолении этого испытания. Перед началом блокады, к сентябрю 1941 года численность населения Ленинграда и его пригородов составляла около 2,9 миллиона человек. Блокада Ленинграда, по разным оценкам, унесла жизни от 600 тысяч до 1,5 миллиона жителей города. От фашистских бомбежек погибли лишь 3% людей, остальные 97% – от голода: ежедневно от истощения умирали около 4 тысяч человек.

К бессмертным примерам героической стойкости переживших блокаду нельзя не отнести судьбы целого ряда отечественных художников. Среди них — выдающийся живописец, график, коллекционер, автор вдохновенных статей об искусстве, патриот России Иван Яковлевич Билибин (16 августа 1876 – 7 февраля 1942). 

В 1936 году, после пятнадцати лет эмиграции, он вернулся на Родину — хотя был востребованным и успешным автором в Европе и знал о трудностях жизни в Советской России. Это был сознательный выбор гражданина и художника, сформировавшего свой уникальный стиль на основе отечественных традиций в искусстве и богатого наследия народной культуры. Во время блокады Ленинграда, в бомбоубежище Академии художеств, голодая, убеленный сединами мастер продолжал работать над иллюстрациями к русским былинам. Вновь, как и более сорока лет назад, он вдохновлялся вневременными образами народного искусства. Героями его произведений стали Илья Муромец и Микула Селянинович.

Произведения, возникающие под кистью художника, обреченного на гибель в блокадном городе, оживляли лик непобедимой, торжествующей Руси, вновь были обращены к исторической памяти народа. Наверное, эти образы давали силу и стойкость и самому автору — Ивану Яковлевичу Билибину, и его зрителям.

Проект ДШИ.онлайн и трансмедиа издательство «Поэзис» подготовили серию пособий для творческого развития детей и подростков, связанных с творчеством художника. Первое пособие — стикерпак-раскраска. Второе — тоннель-опера «Золотой петушок Ивана Билибина» (бумажная сборная модель оперной сцены с героями) — разработано на основе декораций и костюмов, созданных Иваном Яковлевичем к постановке оперы Н.А. Римского-Корсакова «Золотой петушок» (первое представление состоялось 24 сентября 1909 года в опере С.И.Зимина).

Ария Звездочёта из оперы Н.А.Римского-Корсакова «Золотой петушок», действие I: «Славен будь, великий царь». Исполнитель — Геннадий Пищаев. Государственный академический Большой театр СССР. Запись 1962 г.

Как художник к 1900-м годам сформировал свой особенный
стиль? Почему он особенно внимательно относился к мотивам русских народных сказок?

Иван Билибин уже в начале художественного пути стремился понять родную землю, ее жизнь встарь. Он писал, что основная линия его художественной работы была найдена с первого же шага, и далее он только развивал и углублял ее. На его увлечение стариной Руси во многом повлияла выставка работ Виктора Васнецова 1899 г., проходившая в Санкт-Петербурге. Уже тогда Билибин начал обращаться к изучению народного искусства.

В 1902 г. художник уехал в Вологодскую губернию, получив задание Биографического отдела Государственного Русского музея (ГРМ). В следующем году побывал и в Архангельской губернии, а в 1904 – в Олонецкой. Здесь им была найдена художественная первооснова сказочных образов. Он увидел «как эти старинные срубленные церкви прилепились к берегам северных рек, как расставлена деревянная утварь в просторной северной избе и как деревенские щеголихи наряжаются в старинные наряды» [57, c. 12].

При этом мотивы Русского Севера оказали важнейшее влияние на художественный язык,
философию творчества, а также манеру работы Ивана Билибина. Переработка языка северного искусства подвластна немногим. Чтобы суметь «говорить» на языке северян, необходимо было жить их представлениями об окружающем, их верой, трудом, искусством. Тогда заимствование северного художественного языка получало новое глубокое содержание. Образы стилизовались, линия, тон, цвет приобретали символическое значение, становились необходимым следствием мировосприятия, и только при этом условии осуществлялась преемственность традиций. К таким мастерам, несомненно, относится Иван Яковлевич.

И.Я. Билибин постигал суть жизни северян, что проявилось в познании северного художественного языка, который они обогатили новыми оттенками своей индивидуальности и содержанием современной им эпохи. Северный край нередко учил художников видеть и писать.

Диапазон настроений и содержаний произведений, посвященных Северу, огромен. Но при всей разноликости образы края характерны. Художники национальных тем обретали здесь новый художественный язык, ярче раскрывающий самобытность их творчества. Иван Яковлевич вдохновенно и виртуозно воссоздавал древние национальные образы сказочной Руси, в том числе с помощью народных традиций Севера. Исполнив свой замысел, как никто другой, И.Я. Билибин выразил содержание, суть народного искусства в графике, сумев глубоко постичь духовную наполненность произведений. Обладая исключительной эрудицией, он знал художественные направления западноевропейского искусства, но не придавал им определяющего значения.

Нередко И.Я. Билибин воспроизводил в иллюстрациях северные костюмы, а также архитектуру, многообразные орнаменты. Он восхищался красотой Севера, пламенно писал о ней, и не менее вдохновенно звучали его произведения от циклов иллюстраций до зарисовок, изданных как открытки Общиной Святой Евгении: «Замужняя женщина Олонецкой губернии Каргопольского уезда» (СПб., 1900 г.), «Вологодская девушка в праздничном наряде» (СПб., 1906 г.), «Вологодская молодуха в праздничном наряде» (1906 г.). Несомненно, что по тем же образцам исполнены костюмы в работах, посвященных «Сказке о царе Салтане» (СПб., 1907).

В иллюстрации к сказке «Белая уточка», характерном примере творчества И.Я. Билибина, основанного на воспроизведении северных образов, сказочный мир передан через реальные детали, его воплощение основано на характеристике северного пейзажа. который становится обрамлением белой уточки – главной героини иллюстрации. Для художника не было резкой грани между сказкой, народным искусством и действительным обликом исконного края.

Точная передача северной архитектуры свойственна заставке к статье И.Я. Билибина «Народное творчество Русского Севера». Ей подобна концовка для журнала «Архитектурный музей» (1903 г.), а изображенный на ней пятиглавый храм перекликается в изображении И.Я. Билибина с северными постройками, аналогичными, например, Петропавловской церкви в карельском селе Вирма. Деревня, раскинувшаяся на речном берегу, северная мельница над просторами – такие мотивы использованы им в оформлении журнала «Народное образование» (1906 г.).

Детали его работ могли точно повторять широко известные мотивы орнамента, в том числе и северного, как, например, в рамках с изображением полурозеток. В вологодских прялках использовались подобные детали, а для художника они стали частью образного строя в иллюстрации «Княгиня на теремной башне» к сказке «Белая уточка» (1902 г.), а также заставки к той же сказке.

Неоднократно Иван Яковлевич использовал изображения птиц Сирина и Алконоста. Так, райская птица Алконост изображена им на одноименной открытке Общины Святой Евгении (СПб., 1905 г.). Самобытная трактовка птиц найдена художником в рисунке обложки к сказке «Василиса Прекрасная» (СПб., 1902 г.).

Один из образов обложки к серии «Сказки» (СПб., 1901 г.) – также мифическая птица, возникшая как отголосок древних культур в России рубежа XIX – XX вв. В «Черном всаднике» – его иллюстрации к сказке «Василиса Прекрасная» в орнаментальном обрамлении показаны изображения Сирина и Алконоста. Так создавались сказочные образы Ивана Билибина, в графике которого словно нашли подтверждение заключения философа И.А. Ильина: «Сказка не повинуется законам вещества и тяжести, времени и пространства. Она повинуется законам художественной мечты и законам национально-героического … эпоса»

Более необычен и сложен такой прием, как дополнение чисто сказочных образов правдивым изображением северных предметов. Иллюстрация к сказке решалась в русле северного народного искусства. Такова композиция «Стрельчиха и Андрей-стрелок» к сказке «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что» (1919 г., 1935 г.). Стрельчиха уподоблена сказочной царевне в сарафане, полушубке, кокошнике. На табурете красуется расписная птица, окна украшены причудливой вязью орнаментов. Подобны мотивы северного искусства: костюмы Олонецкой губернии, избы с волоковыми окнами, расписная мебель, резьба тябловых иконостасов. Переплетение были и небыли присуще искусству окраинной земли. У северян сказания соединялись с повседневной жизнью, становились ее частью. И.Я. Билибин продолжил летопись мастеров Севера в иной технике.

После революции 1917 г., эмигрировав, художник работал в той же манере. В 1926 г., при сотрудничестве с европейскими издательствами, он вновь вернулся к образам северного искусства. Обложка журнала «Жар-птица», который вышел в свет в 1926 г. в Париже и Берлине, оформлена с помощью орнаментов, близких узорам северных тканей и вышивки. Художественный язык, подобный более ранним работам, использован им в 1931 г., в изображении терема к оформлению «Сказки о семи Симеонах» для сборника «Сказки избы». Это издание было осуществлено в Париже, что свидетельствует и о признании творчества И.Я. Билибина, и об интересе к национальному искусству России. Его иллюстрации стали для Европы зримым воплощением русской сказки в 1931 г., а для Америки через 8 лет, когда в Нью-Йорке были изданы «Сказки русской бабушки» также с иллюстрациями И.Я. Билибина. 

Его пребывание с семьей во Франции продолжалось долгие одиннадцать лет. Эти годы были наполнены яркими событиями, встречами, активной работой. Культурная жизнь Европы, с центром в Париже, отличалась стремительной «сменой декораций». Но это не увлекало Билибина – он мечтал вернуться на Родину, тосковал по ней. Настоящим спасением для художника в 1935 году стала работа в чешском Национальном театре над оформлением оперы Н.А. Римского- Корсакова «Царь Салтан». Ее премьера состоялась с исключительным успехом.

«…Я уже много лет мечтаю вернуться на Родину и работать для нее по моей специальности…Нас – трое: я, художница А. В. Щекатихина-Потоцкая, которая одинаково стремится вернуться и работать, и ее сын, учащийся…»¹. Так Иван Билибин писал директору Всероссийской Академии художеств, Исааку Бродскому 30 апреля 1935 года. Через полтора года, 16 сентября 1936 года, на теплоходе «Ладога» из Антверпена вся семья прибыла в родной город Ивана Яковлевича – Санкт-Петербург-Ленинград.² Уже 19 сентября того же года он был назначен профессором графической мастерской ленинградского Института живописи, скульптуры и архитектуры. Здесь художник преподавал до конца жизни, с особым увлечением погрузился в преподавательскую деятельность, а также занимался сценографическими работами. В летние периоды путешествовал по Крыму, Кавказу, окрестностям Ленинграда. 

Лето 1941-го омрачили страшные события, как в жизни художника, так и всего нашего народа – нападение фашистской Германии и начало испытаний Великой Отечественной войны. Однако Иван Яковлевич сознательно остался в родном городе, вместе с ним переживал блокаду. Несмотря на гибель близких, голод, холод, ужас которых ему пришлось испытать, как миллионам ленинградцев, он продолжал самозабвенно работать для Родины из последних сил, до последних дней жизни, свершая свой подвиг Художника, Гражданина и Патриота России.

* Екатерина Александровна Скоробогачева – российский искусствовед, директор музея и профессор кафедры всеобщей истории искусств Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, доктор искусствоведения, член Союза художников России, член Союза писателей России».